В. Богданов, фото 1948 г.

Командир военно-транспортной авиационной части, базировавшейся на аэродроме Сосновки, хотел даже меня усыновить. Его жену и сына расстреляли фашисты. Но так сложилась судьба, что он погиб. Так и остался я „сыном полка“...

После того как летом 1943 года принял присягу, мне стали поручать и боевое дежурство на радиостанциях – работу на связи с самолетами. Одна из таких радиостанций (секретный объект!) находилась в Озерках – на горке над 2-м озером. Через нее мы держали связь с Большой землей, кроме того, это был пеленгатор для наших тяжелых бомбардировщиков, которые шли с Большой земли бомбить Воронью гору, тыловые и передовые позиции немцев».

Встреча ветеранов 38-го БАО в Сосновке. 1980-е гг.

В.И. Богданов на воинском кладбище летчиков аэродрома «Сосновка». Фото автора, май 2010 г.

В Сосновке 38-й БАО находился до конца января 1944 года: после освобождения Ленинграда от блокады аэродром ушел вслед за наступающими войсками, и батальон тоже перебросили к фронту – в деревню Ямки Волосовского района, где он обслуживал полк бомбардировщиков Ил-2. Здесь находился до марта 44-го, потом его перебросили в Бабино под Нарвой, а в июне 44-го – в поселок Никольское под Гатчиной. Здесь базировался полк тяжелой бомбардировочной авиации, участвовавший в разгроме Выборгской группировки противника. И снова, как и прежде, Валентин Богданов дежурил на радиостанции, держал связь с самолетами, уходившими в бой.

В апреле 1944 года он подал заявление в Суворовское ташкентское училище и даже получил ответ, что принят. «Малыша» уже готовили к отправке, но близилась Карело-Выборгская операция, и его не отпустили – просто некем было заменить. Так и шел дальше сын полка Валя Богданов дорогами войны. День Победы встретил в эстонском Пяр-ну. В ту ночь с 8 на 9 мая ему довелось дежурить на радиостанции и принять в пять утра сообщение об окончании войны... [38]

В послевоенной жизни Валентина Богданова было всякое: и работа в тракторном цеху «Кировского завода», и еще одна служба в армии, во время которой он переквалифицировался из радиста в механика-водителя тяжелых танков, и учеба в вечерней школе. Образования-то ведь было всего пять классов, поэтому и пришлось в 23 года снова сесть за парту. В шестом классе женился, в седьмом – стал отцом. Окончив Ленинградский техникум авиаприборостроения, Валентин Богданов стал специалистом высокого класса. От простого слесаря прошел путь до заместителя директора опытного завода в Красном Селе. Почти полвека проработал в объединении «Авангард» Калининского района.

В Сосновке, где ему довелось побывать «сыном полка», впервые после войны Валентин Богданов оказался только в конце 1950-х годов. Еще виднелись следы землянок, а бывшая взлетно-посадочная полоса была покрыта свежей порослью леса, посаженного школьниками в первые послевоенные годы. Она и сегодня отличается от всего остального зеленого массива Сосновки...

Удельная, 50—60 -е годы

Сразу же после войны Удельную ждали большие перемены: она стала стремительно утрачивать свой полусельский облик. Здесь развернулось новое жилищное строительство, а проспект Энгельса начал принимать черты парадной магистрали – «северных ворот» города. Недаром в ноябре 1949 года, когда в стране отмечалось 70-летие «отца народов», вершину Поклонной горы украсил величественный памятник И.В. Сталину работы скульптора

В.И. Ингала. Монумент Сталину установили у пересечения проспекта Энгельса и Поклонногорской улицы [39] . Спустя некоторое время, 28 января 1952 года, Выборгский район по указу Президиума Верховного Совета РСФСР стал Сталинским (он носил это имя до 1962 года).

Памятник Сталину на Поклонной горе стал одим из нескольких произведений монументальной сталинианы, появившихся в Ленинграде к 70-летию «великого вождя» и «отца народов». Современники признавали, что этот памятник на северном въезде в город – лучший памятник Сталину в Ленинграде. Он был отлит по модели «И.В. Сталин – генералиссимус», законченной Ингалом в 1947 году и представленной на выставке к 800-летию Москвы, поэтому памятник в Ленинграде также получил гордое название «И.В. Сталин – генералиссимус» (иногда его называли еще «Сталин – полководец»).

Впрочем, было бы крайне несправедливо, если бы с именем скульптора Ингала ассоциировались только памятники Сталину и Ленину, над которыми он долгое время трудился. Нет, Владимир Ингал был настоящим петербургским скульптором, работавшим на благо нашего города. Не его вина, что творить ему пришлось в такое время, когда не приходилось выбирать, и чтобы получить признание на родине, нужно было в первую очередь лепить изваяния вождей.

Памятник И.В. Сталину на Поклонной горе. Фото начала 1950-х гг.

Даже в тех условиях Ингалу удалось раскрыть свой талант: его памятники Сталину и Ленину (Ингал был автором памятников Ленину в Риге, Свердловске и др.) стали одними из лучших достижений советской скульптуры. Среди истинно петербургских работ Ингала, которые, можно с уверенностью сказать, навсегда заняли свое достойное место в нашем городе, – памятник Н.А. Римскому-Корсакову (создан вместе с В.Я. Боголюбовым), установленный на Театральной площади, а также великолепные надгробные памятники актрисе В.А. Мичуриной-Самойловой в некрополе мастеров искусств в Александро-Невской лавре и балетмейстеру и педагогу А.Я. Вагановой на «Литераторских мостках». В конце 1950-х годов он работал над памятником Л.А. Говорову и монументом в ознаменование 250-летия Кронштадта. К сожалению, тяжелая болезнь не позволила завершить многие работы...

Даже неоднократное прославление в скульптуре образов «великих вождей», которое должно было служить доказательством его лояльности властям, не стало гарантией личной неприкосновенности Ингалу и его родственникам. Его племянник Георгий, бывший студент Литературного института, оказался в тюрьме по политической статье (и погиб там от рук уголовников). Сам В.И. Ингал в марте 1953 года, уже после смерти Сталина, едва не подвергся организованной травле. В «Литературной газете» была опубликована статья «Дельцы от искусства», обвинявшая Ингала и ряд других ленинградских скульпторов в продаже авторских копий как оригиналов и в эксплуатации студенческого труда. Поступки Ингала назывались «безобразными», и автор статьи призывал широкую общественность осудить «дельца» Ингала. В те времена такая статья могла означать только одно: вечная опала с печальными последствиями, вплоть до смертного приговора.

Поскольку статья была явной клеветой, то Ингал сделал все, чтобы защитить свое честное имя. Он писал в правительство, доказывал свою правоту. И ему удалось неимоверное – отстоять свое право на жизнь и свободу. 7 апреля 1955 года в той же «Литературной газете» последовало официальное опровержение. Правда, все это закончилось инфарктом Владимира Иосифовича.

В.И. Ингал.

Фото из семейного архива его дочери М.В. Ингал

Кроме всего прочего, В.И. Ингал был талантливым педагогом. Будучи профессором Мухинского училища, он в начале 1950-х годов сплотил вокруг себя яркий коллектив молодых скульпторов. И, наконец, он был просто замечательным человеком – удивительно бескорыстным, очень добрым и жизнелюбивым, совершенно равнодушным к материальным благам и ценностям, никогда не подчеркивавшим своей известности. Дети Ингала рассказывают, что они буквально боготворили его...